—  Что вы хотите этим сказать?
             — Только самую простую вещь – жизнь каждого человека определяется                   его детством, — фигура начала медленно двигаться по комнате, — ранним детством. Сейчас ты увидел себя. Ты был счастлив, молод…
— Зачем ты говоришь это мне? – Камаэль вскочил, наконец преодолев тяжкие путы своего гостя, что заставляли его сидеть на месте.
— Сядь! <...>

— Слушай, — повторил капюшон. – Твоё детство, это, по сути, вся твоя жизнь. Каждое событие в будущем – повтор какой-то модели прошлого, не совсем осознанного времени, но врезавшегося в память глубокими шрамами. В твоей книге жизни это – те самые страницы, что ты сейчас листаешь. Цветные, красивые. И ты говоришь себе: «какое же было счастливое время». И знаешь в чём главная ошибка? Это время не прошедшее. Оно никогда не проходило, оно продолжается и сейчас, по сей день, в эту минуту. И настигает тебя каждый раз, когда ты произносишь слово «было». Понимаешь меня, господин?

Камаэль молчал. Он вспоминал свою жизнь, такими же яркими картинками, как и в книжке. <...>

— Понимаешь, я вижу это. Ты запомнил, что ничего не бывает в прошедшем времени. А теперь вспомни другое, — незнакомец резко оказался совсем близко к принцу, швырнул в его сторону пачку каких-то листов, — событие. Ну же!

Совсем растерявшись, парень посмотрел на стол перед собой, где остались несколько листов. Неимоверный ужас разорвал его сознание, словно острый меч. <...>

— Помнишь, как мать на твоих глазах вскрыла себе вены, потому что хотела девочку, а родился ты? – капюшон будто знал, какой лист берёт в руки дрожащими пальцами парень. – Помнишь, как первый раз был предан любимой женщиной? Или в твою голову врезалась картина первого убийства? Или первое групповое избиение тебя пьяными друзьями короля-отца, после которого ты так и остался искалеченным? 

Совершенно не обращая внимания на то, что человек перед ним уже практически бьётся в истерике, даже не поднимая глаз на своего мучителя, незнакомец вспоминал всё новые и новые эпизоды из жизни принца.
— Нет, прости, я забыл главное, — он протянул лист Камаэлю. – Помнишь, как впервые твой отец над тобой надругался? <...>

— За что? Ты хочешь спросить меня – «за что», так ведь, мой господин? – пролетавший мимо капюшон остановился.- Ответ просто – тебе пришло время узнать некоторую информацию, чтобы быть готовым к встрече с правителем. Но это подождёт, а сейчас слушай далее, – гость вновь заговорил тише. – Как я и сказал – детство, это не прошлое. Это настоящее. Надеюсь, ты меня понял. И почему именно это насилие я оставил в конце? Но ведь всё просто: избиение – телесные страдания, наблюдение за смертью другого – моральная боль, душевная даже. А насилие – это совокупность всего. Понимаешь?

Наконец принц окончательно пришёл в себя, поднялся, облокотился на край стола и продолжил молча слушать своего гостя. Теперь его слова не казались такими бессмысленными и запутанными. Они приобрели определённый смысл. Только пугало Камаэля по-прежнему одно – кто перед ним, он не знал.
— Вижу, что понимаешь. Тем более, когда это насилие было неоднократным. Это не просто шрамы. Это будто у тебя из тела вынимают кость. Каждое телесное надругательство – минус одна кость. Вот и подумай, сможешь ли ты жить в несуществующем будущем, как я говорил ранее, без костей? Ты словно тряпичная кукла, всячески пытающаяся встать, стать как все, скрыть своё уродство. Но это изначально бессмысленно. Совершенно бессмысленно. <...>

отрывки из нового рассказа «Кто ты»